Стрелок и маг (Тетралогия) - Страница 377

377

– Красиво задвигаешь, – признал Бозел. – Бездоказательно, но с пафосом. А если я попрошу тебя обосновать?

– По причине, о которой я уже говорил, разговаривать о нашем мире нет смысла, – сказал Горлогориус. – Поэтому для примера возьмем Землю.

– Землю? – удивился Бозел.

– Да, мир Фила.

– Мне казалось, ты ничего не знаешь о мире Фила, – сказал Бозел. – Ты даже не был уверен, выживем ли мы после прыжка в Бездну, не говоря уже о том, куда нас этот прыжок приведет.

– Я слукавил, – сказал Горлогориус. – Конечно, я знаю о мире Фила. Я неоднократно бывал там, когда мы с моим коллегой разрабатывали эту операцию.

– Они там тоже воюют с природой?

– А разве нет? Они считают, что произошли от обезьян. Ты видел у обезьян крылья?

– Нет.

– А люди Земли умеют летать. Разве изобретение устройств, позволивших им покорить небо, не является вызовом законам мироздания, согласно которым у обезьян отсутствуют крылья?

– Это демагогия.

– Каждый век на Земле появляются болезни, которых раньше не было. Откуда они берутся?

– Я биолог? Я знаю?!

– И я не биолог, – сказал Горлогориус. – Но сам факт, что биологи Земли так и не сумели точно установить происхождение этих болезней, говорит о многом. Таким образом Земля пытается избавиться от паразитирующего на ней разума.

– И ты, выходит, один из тех генералов, что ведут эту необъявленную войну? Герой невидимого фронта? Ответственность на темечко не давит?

– А ты знаешь, давит, – сказал Горлогориус. – Но я свое уже отрефлексировал, и если ты пытаешься выбить меня из равновесия, то напрасно. Я живу в мире с самим собой, мне наплевать, что ты обо мне думаешь, и суицида ты от меня не дождешься.

– Но попробовать-то можно было, – невесело ухмыльнулся Бозел.

– Между прочим, я вижу, что твоя правая рука сжимает меч, – сказал Горлогориус. – Может быть, ты хочешь попробовать что-то другое? Ты можешь попытаться зарубить меня. Обещаю, я даже не стану тебя убивать за эту попытку.

– Сегодня ты великодушен.

– Сегодня твоя смерть не может послужить общему благу, – сказал Горлогориус. – Не обещаю, что поступлю так же, если ситуация изменится.

– А, я понял. Ты просто выполнил план убийств и предательств на эту неделю, – сказал Бозел. – Скажи, ты действительно пытался убить Черного Стрелка, перед тем как открыл ему путь на Землю, или просто делал вид?

– Пытался, – сказал Горлогориус. – Но я знал, что остановить его не в моих силах.

– Ты – великий хореограф. Ты заставляешь людей танцевать, даже когда они не слышат музыки.

– Так ты будешь меня рубить или нет?

– Пожалуй, не буду, – сказал Бозел. – Подожду, когда твоя смерть послужит общему благу.

– Если такое случится, я даже не буду сопротивляться, – сказал Горлогориус. – Знаешь, ты становишься идеалистом, дракон. Это может здорово осложнить твою дальнейшую жизнь. Драконы-идеалисты – сие есть нонсенс.

– Твой приятель Негориус столь же циничен?

– Забавно, что ты решил об этом поговорить, но нет. В отличие от меня, ему будет очень трудно жить с таким грузом вины. Думаю, он даже может решиться на какую-нибудь самоубийственную глупость. Например, попробует сам встать на пути у Джека.

– Джек бы его убил. Он очень быстр.

– Скорее всего.

– И тебя это не волнует?

– Каждый сам выбирает свою жизнь, – сказал Горлогориус. – И свою смерть. Некоторые даже делают выбор осознанно.

ГЛАВА 12

Делай, что должен, и будет, как всегда.

Неизвестный циник

Граф Толстой считал: все хорошо, что хорошо кончается.

Братья Вачовски утверждали: все, что имеет начало, имеет и конец.

Эрих Мария Ремарк не любил счастливых окончаний. Он говорил: если история закончилась хорошо, значит, до этого все в ней было плохо.

Голливуд обожает хеппи-энды. Со временем даже Брайан ди Пальма отучился от привычки убивать своего главного героя перед самыми титрами.

Жаль, но к нашей истории их предпочтения не имеют никакого отношения. Мы имеем дело с реальностью, а она может любую историю закончить так, как сама того пожелает.

Ожидание тянулось слишком долго.

Гарри был уже вне себя от нервов, и паника подступила к нему совсем близко, почти вплотную. Даже Ирине не удавалось его успокоить.

Но вечером Джек вернулся, целый и невредимый. И дверь, также целая и невредимая, следовала за ним, как пес на длинном поводке.

Стрелок был хмур, молчалив и наотрез отказывался отвечать на любые вопросы о своем визите к странному человеку, которого порекомендовал ему Герман. Он отказался от предложенного Ириной ужина, заявил, что ему нужно побыть в одиночестве, и ушел в сад.

Гарри нервничать не прекратил.

Было похоже, что разговор с писателем, как и ожидалось, ничем стрелку не помог. Было похоже, что Джек решил смириться со своей участью. Было похоже, что он приготовился умереть.

Гарри вышел на крыльцо. Джек сидел на нижней ступеньке и курил. Даже сейчас, когда на улице начало темнеть, он не снял свои солнцезащитные очки.

– Я скоро уйду, – сказал Джек. – Куда-нибудь подальше, в лес. Чтобы никто не пострадал. Пообещай, что не пойдешь за мной.

– А если не пообещаю?

– Лучше бы ты пообещал, – криво ухмыльнулся стрелок. – Не хочется напоследок бить тебя по голове и закатывать в угол, чтобы ты не мешался под ногами. Вдруг переборщу?

377